Реликт (том 2) [Книги 4–6] - Василий Головачев

Герцог так же медленно рассказал Шкурину историю с нападением на лидера синклита старейшин. Директор УАСС не был интраморфом, хотя и обладал кое-какими паранормальными возможностями, но слоган-речью не владел. Человеком он был крутым и жестким, если не жестоким, и дисциплина в управлении при нем стала незыблемой основой работы.

— Я не знал, что его прикрывает эшелон «ланспасад», — угрюмо проговорил Шкурин, почти такой же мощный с виду, как и Аристарх Железовский. — В этом есть необходимость?

— Видимо, есть, — бесстрастно ответил Герцог, продолжая стоять у стола директора: сесть его не пригласили. — Он посвящен во все тайны работы Всевече и тревожных служб. Но причина нападения пока не выяснена. Когда он придет в себя, я попробую выяснить его мнение.

Шкурин нахмурился, сведя косматые брови в одну линию.

— Разве он… жив?

Герцог про себя отметил эту заминку.

— Он в шоке, но выживет.

Молчание в кабинете, таком же мрачном, как его хозяин, длилось больше минуты.

— И чем вы объясняете опоздание обоймы прикрытия? Даже не обоймы — эшелона! То есть специально сбалансированного отряда, способного среагировать даже на выпад змеи. Ведь это были ваши люди, комиссар? Вы их отбирали?

— Не лично я, но моя служба, — согласился Герцог. — Объясняется все просто: произошло шунтирование. Есть такой термин — шунтирование или спуск программы. То есть в программу компьютера включается заведомо слабый элемент, который в конце концов не выдерживает, сбивает результат, приводит к ее отказу. В нашем случае в обойму был включен именно такой «элемент» — некто Един Борис. Он отвлек внимание группы наблюдения… — Герцог поколебался немного, но все-таки закончил: — Когда Баренца атаковали, наблюдатели играли в чатуранг[66].

Директор управления мигнул.

— Это доказано? Где он… этот ваш «элемент»?

— В бегах. Но мы его рано или поздно вычислим. Вероятность случайного совпадения, конечно, велика, но вполне возможно, что Един — фигура подставная.

— Яснее.

— Его просто запрограммировали на тот поступок, который привел к драме, хотя сам он об этом может и не догадываться. Как нормал… простите, как обычный человек он не обладает пси-защитой мозга.

Лицо директора управления налилось кровью. Он тоже не владел естественным пси-щитом, но у него был мощный «защитник», блок которого не мог пробить даже Герцог.

— Не валите свои неудачи на людей, так сказать, с больной головы на здоровую! Теперь видно, откуда «растут ноги» неприязни общества к паранормам. Если уж вы, комиссарприма службы безопасности, презрительно называете людей «нормалами», чего ждать от других интраморфов?

— Я никогда не говорил о людях с презрением, — холодно запротестовал Пауль. — И вы прекрасно знаете, как относятся к людям паранормы. К которым, кстати, обычные люди не испытывают ни раздражения, ни зависти. Конфликт выгоден не им и не нам, а кое-кому повыше во властных структурах, которые держатся в креслах только благодаря искусственно подогреваемой ненависти. Не так ли?

— Положим, этот тезис спорен. — Шкурин дал понять, что прием закончен. — Интраморфы тоже не застрахованы от кодирования. — Он не сразу понял, что проговорился, а Герцог сделал вид, что не расслышал начальника. — Идите. Завтра утром доложите о принятых мерах. Я начинаю верить президенту Совета безопасности, что вы не справляетесь со своими обязанностями.

Герцог четко повернулся и вышел из кабинета, отметив, как его «повели» через видеосистемы охранники и наблюдатели директорской защитной сети. За комиссаром наблюдали и его люди, из эшелона «ланспасад», но у Герцога вдруг появилось ощущение, что за ним следит кто-то еще — очень тонко, на грани «комариного писка», как бы изнутри него самого, из атомов и молекул мозга и сердца. Ощущение прошло, как только он вошел в свой кабинет, но запомнилось надолго и омрачило настроение. Герцог, эрмастер, как и Ставр Панкратов, но более опытный и сильный, знал, что в оценке событий не ошибается.

Сигнал «три девятки» по треку пришел в УАСС рано утром двадцать первого июня, а уже через час все информационные агентства Солнечной системы оповестили слушателей, что в Антарктиде обнаружен «осколок следа» Конструктора, пожирающий любое вещество. «Осколком» этим оказался массивный кластер, состоящий из монополей — тяжелых элементарных частиц с анизотропией магнитного поля. Как известно, все без исключения частицы — диполи, то есть имеют два магнитных полюса, «северный» и «южный», а монополь имел лишь один. Но не это было главным для спасателей, а одно из свойств частицы — способность разрушать самые стабильные из частиц, протоны, время жизни которых намного превышало возраст мета-галактического домена[67].

Там, где появлялся хотя бы один монополь, начиналась цепочка протонных катастроф, распад протонов, что, естественно, приводило к распаду вещества.

Кластер обнаружили случайно: гляциологи, следящие за состоянием ледяного панциря вблизи Оазиса Амундсена, созданного около двухсот лет назад на месте расположения одной из антарктических станций, наткнулись на идеально круглую дыру диаметром около десяти метров в ледяном поле Скотта. А когда глянули поближе — обомлели: дыра пронизывала весь слой льда толщиной в километр и, дойдя до каменного щита Антарктиды, упиралась в гигантскую полость глубиной в двести метров. Но самое главное — радиоактивность льда по мере опускания в тоннель возрастала, а у полости достигала таких величин, которые требовали специальных мер защиты.

Безопасники УАСС, первыми спустившиеся в дыру, быстро смекнули, в чем дело, тем более что помогали им инки управления, обладающие огромной базой данных, так что идентификация найденного объекта не заняла много времени. И тут же район закрыли для посещения, а население близлежащих поселков под куполами и города в Оазисе Амундсена было эвакуировано.

Эксперты синклита старейшин Всемирного Вече узнали о происшествии в то же время, что и спасатели, поэтому во вторую группу аналитиков вошли Железовский и Берестов. Увидев через ультраоптику кипящий клубок огня на дне впадины (подо льдом), они сделали вывод сразу же, не дожидаясь резюме Умника, но делиться впечатлениями не стали. Кластер монополей массой в миллион тонн продолжал погружаться в недра материкового щита Антарктиды, разрушая горные породы с такой же легкостью, что и лед. Экспертам было ясно, к каким последствиям это может привести, но обоих мучил один вопрос: кому и зачем понадобилось сбрасывать сюда кластер?